Я, Лебедева Любовь Михайловна, родилась в известной плесской семье Фомичевых-Лебедевых. Предки мои были знакомы с И.И.Левитаном и С.П.Кувшинниковой, а дед, Лебедев Евгений Иванович, был знаменитый на всю область хирург. Мама, Лебедева Галина Евгеньевна, закончив два института, каждый раз возвращалась в Плес, не могла себя представить без Волги, лодки, леса, была знакома с писателями и художниками, приезжающими в Плес на отдых. Я же надолго уезжала из любимого города. Но жизнь сложилась так, что мне пришлось вернуться, чтобы ухаживать за своей мамой, которой исполнился 91 год. И сейчас об этом не жалею, так как занимаюсь очень интересным делом - экскурсионной работой, прославляя наш Плес, и научной работой, разбирая архив своей знаменитой семьи.
Сегодня мой рассказ - о писателе Николае Павловиче Смирнове. В дачной комнате нашего дома им была написана повесть о И.Левитане "Золотой Плес".
Впервые писатель поселился у нас в 1963 году, осенью. До этого вся его семья- матушка, сестра Зина, брат Леня и он сам - жили у Павла Порфирьевича Бутурлина под горой Панкраткой. Но, когда матушка умерла, Николай Павлович обратился к моей маме с просьбой взять его на пансион. Мама согласилась, это было еще и прибавкой к нашему семейному бюджету. Из письма Н.П.Смирнова к Г.Е.Лебедевой1: "Обращаюсь к Вам с просьбой о возможном приюте: думаю, если удастся, приехать в Плес после 15 мая - на месяц или несколько поменьше: очень и очень давно не видел весны в природе, да и хотелось кое над чем поработать в тишине. Если Вы согласны - сообщите, пожалуйста".
Приезд Николая Павловича был для меня всегда событием. Мама готовит дачную комнату. С утра в ней всегда солнышко. Здесь два больших итальянских окна, из одного виден наш двор с гуляющими курами и сад с дозревающими яблоками, а второе выходит на веранду. Я помню, как мы жили в этой комнате и как меня будили солнечные лучики, скользившие по моему лицу, и сладкий запах бисквитов, которые так вкусно пекла моя бабушка Александра Ивановна Лебедева, урожденная Фомичева.
Мама приносит всеми любимый радиоприемник "Балтику", а на письменный стол ставит вазу с яблоками - большим сочным "штрейфлингом".
Николай Павлович приплывает на теплоходе после обеда. За спиной - рюкзачок, в одной руке - небольшой чемодан, в другой - тросточка. Мама нанимает лошадь, которая везет в гору багаж, а мы поднимаемся пешком.
Я жду. Николай Павлович переодевается, умывается. Достает подарки - вкусные конфеты. "Шоколадные, - говорит мама - таких в Плесе нет". Здесь и "трюфеля", и "мишки", и "белочки"…, только, к сожалению, они быстро заканчиваются. И тогда я (как стыдно!), во время прогулки писателя, пробираюсь в комнату, открываю чемоданчик и вытаскиваю из кулечка конфетку, которая так приятно тает во рту.
Из письма Н.П.С к Г.Е.Л: "Дорогая Галина Евгеньевна!
До чего же быстро течет беспощадное время. Пошел уже второй месяц, как я вернулся в Москву, а мне все кажется, что это было только вчера. В Москве как и обычно, я закружился в различных хлопотах и делах, почти не оставляющих времени для работы, - в той мере как это было в Плесе, - и потому с особым удовольствием вспоминаю о нынешнем лете, которое было довольно благоприятным в смысле писания, и чему содействовали, конечно, те условия, которые нашел в вашем доме.
Говоря по совести и правде, таких условий у меня не было ни на одной даче: полная тишина, независимость, простота и непосредственность быта, разрешение вопроса с питанием и т.д.
Благодарю вас за это от всей души. Как слабое выражение этой благодарности, на днях вышлю вам ряд номеров "Недели" и " Литературной России", где вы найдете не мало интересного материала для чтения перед сном (в частности, новые рассказы Л.Шейнина)".
Рабочий день Николая Павловича начинался так: завтрак часов в 9 утра; после завтрака - работа за письменным столом; обед; работа; прогулка в лес, иногда с ружьем, в любимые места (в "Сухоревку", к "Горшкову", на "Остров", "Левашиху"). После ужина Николай Павлович отправлялся на Соборную гору полюбоваться закатом и вспомнить отчий дом. А вечером за стаканом чая, обязательно в серебряном подстаканнике, слушал "Голос Америки" по "Балтике" и опять принимался за работу. В тот первый год (1963), он ходил на охоту, чаще для него это были просто встречи с любимыми местами, но вот однажды, он принес добычу - рябчиков. Тогда было уже прохладно, мама истопила печку и потушила их с картошкой в глиняном горшочке. Из письма Н.П.С. к Г.Е.Л. : "Как и всегда в Москве, я не только вспоминаю, но и тоскую о Плесе, особенно в те дни, когда так хороша могла бы быть охота: душа охотника не охлаждается во мне ни чем - ни заботами, ни старостью…. Чудесно было бы пройти в прохладный и тихий день, в "Сухаревку", к "Горшкову", на "Остров" в свои, с детства любимые, места.
Но - такова, увы, к сожалению, жизнь: " не так живи, как хочется", и никогда, почему - то не свершается то, к чему стремишься или что особенно любишь.
Представляю, как глухо сейчас в Плесе, как пустынно на Соборной горе и как уютно вечером у весело топящейся печки".
За ужином Николай Павлович любил послушать от мамы плесские новости, с большим интересом расспрашивал о знакомых плесянах и делился своими впечатлениями о прочитанном и услышанном по "вражескому радио". Он был очень прост в общении, как истинный интеллигент. Я вспоминаю, когда к нам приходила мной любимая тетя Саша из Ново- Белого Камня, что около Русинова. Она важно усаживалась за стол, и за чашкой чая вместе с Николаем Павловичем велись очень интересные беседы, всегда находились общие темы для разговоров. Держался писатель всегда прямо, с достоинством, ходил упругой походкой, слегка упираясь на трость, одевался просто. Но как-то однажды он приехал в красивом свитере с норвежским узором и темно-коричневой кожаной куртке. Это были подарки от дочери Музы, привезенные из командировки в Индию.
Иногда приезжали и Муза Николаевна с дочерью Мариной, кудрявой розовощекой столичной девочкой, немного моложе меня. Заходил в гости и Леонид Павлович, брат писателя, с женой. Меня поражало, как они уважительно обращались друг к другу только на "Вы" и только по имени - отчеству.
Ко мне Николай Павлович относился неплохо, во всяком случае, задачки по арифметике помогал решать. Из письма Н.П.С к Г.Е.Л: "Дорогая Галина Евгеньевна!
Поздравляю Вас с весной, с майскими праздниками, и сердечно желаю здоровья, постоянной - и столь присущей Вам - бодрости и жизнелюбия; желаю еще, и не в шутку, а всерьез, найти хорошего, надежного и верного жениха - сначала для себя, а потом для Любы (последнее-несколько труднее: она девушка очень привлекательная, но немного самолюбивая, что впрочем, очень неплохо)".
В еде наш гость был очень неприхотлив, ел мало. Из письма Н.П.С к Г.Е.Л: "Человек я, как Вы знаете, непривередливый, и ничего особенного мне не нужно: хлеб в лавках есть, а "приварок " удовлетворит самый скромный". Когда мама работала врачом в доме отдыха, я ходила с судочками за обедами, и мама наказывала мне: "Покорми обедом Николая Павловича!" А вечерами обязательно в своей комнате он пил чай с конфетами, сладкое обожал. Пожалуй, это единственное его пристрастие, а во всем остальном - аскетизм и никаких "вредных привычек", ни алкоголя, ни никотина. В комнате писателя всегда был идеальный порядок, он был очень аккуратен. Карандаши тонко заточены, кровать строго заправлена, на письменном столе - томики любимых писателей Пришвина, Бунина, привезенные из Москвы. По приезде, на следующий день, брал домовую книгу и шел прописываться, так что по ней можно определить, когда он останавливался в нашем доме.
Конечно, жаль, что не слушала я тогда интересных бесед. Были свои интересы - бегом на лодку, на Волгу, к друзьям.
Часто мы приезжали с мамой в Москву на зимние каникулы и останавливались на Аэропортовской улице в кооперативном доме Союза писателей в комнате тети Зины. На стенах комнаты Зинаиды Павловны висели портреты, написанные маслом, и фотографии любимой ею Анны Ахматовой. В комнату-кабинет Николая Павловича тогда я только заглядывала. По стенам до потолка - полки с книгами. На письменном столе - красивый стаканчик для письменных принадлежностей, аккуратная стопка книг, телефон, рядом любимое кресло. Из письма Н.П.С к Г.Е.Л: "С большим удовольствием вспоминаю нынешнюю осень, проведенную у Вас в Плесе,- такая редкостная была погода, и так уютно жилось под вашим гостеприимным попечением, за которое я всегда благодарен вам.
В Москве после возвращения из Плеса особенного чего-либо не припомню: день бежит за днем с непостижимой быстротой и стремительностью, дела - цепляются одно за другое. Пока есть хоть какие-то силы, довольно усердно работаю. Привожу в порядок то, что написал в Плесе, а написал нынче очень много. Занимаюсь будничной редакционной кутерьмой, мечтаю об издании книги, куда вошли бы те рассказы, которые считаю, достойны печати. Выйдет ли что-нибудь из этого сказать с уверенностью нельзя: все это исключительно трудно и сложно.
В театры не хожу, лишь изредка посещаю концерты, и больше всего, как и подобает старику, сижу дома - за книгами или за приемником: как всегда, попадается не мало интересного и волнующего".
Из письма Н.П.С к Г.Е.Л: "Когда будете (видимо, 3 августа?) проезжать через Москву - обязательно заходите к нам: надо повидаться и переговорить. Пять экземпляров моей книги постараюсь достать.
Рассказ "В одной берлоге" написан по вашей информации, и это конечно только схема: действующие лица - плод моих домыслов.
Книга, к сожалению, продается только в Москве, - на периферию не попало ни одного экземпляра (с мест, видимо, не было заявок, да и тираж небольшой - обычный для "Советского писателя").
Я отослал еще два экземпляра в Плесскую библиотеку и один экземпляр думаю отослать в библиотеку ВТО. Просят книгу очень многие.
Привет Любе.
Заезжайте - повторяю - обязательно
С наилучшими пожеланиями ваш Н.Смирнов".
Последний раз я навестила тетю Зину в середине 90-х гг. Давно не было Николая Павловича и слепа одинокая хозяйка. Зинаида Павловна устроила меня в одинокую комнату, в ту заветную комнату, входя в которую я всегда испытывала трепетное чувство, где каждый предмет, каждая книга напоминали мне о любимом писателе-земляке Николае Павловиче Смирнове - авторе повести "Золотой Плёс", многих интересных рассказов и трогательных стихов.
1Письма Н.П.Смирнова к жительнице города Плеса Г.Е.Лебедевой (далее Н.П.С к Г.Е.Л) Письма датированы от 1963;1967;1969-х гг. Личный фонд Л.М. и Г.Е.Лебедевых.